Из воспоминаний Константина Коровина:
"— А вот, — рассказывал мне когда-то Дубинин, — у меня ручной барсук был, ну и затейник. До того ко мне привык, прямо не идет от меня, но погладить если его захочешь — кусается. Кусается не дай бог как, зубы — беда. Что же вы думаете, какой это зверь? Человеку он ничего не верит и собаку мою — сеттерок такой был у меня — заметьте, испортил вот как. Значит, живет это он у меня и все себя чистит; такой чистюга, как кошка, ну вот прямо барин.
Сделал он себе нору под крыльцом, вот тут, — показал Дубинин на дверь, — и все туда тащит, и у собаки ворует, и все себе. Поглядел это я в его нору без него, чудеса прямо: в норе-то вроде комнаты, чисто и полки из земли; и лежат там чередом, как в овощной лавке, орехи и баранки, мятный пряник и хлеб, и лекарство мое в капсюльках. Я-то думаю — куда лекарствие делось, а он своровал. И тащит он все крадучи, а показывает, будто ест".
Воспоминания у Коровина прекрасные, хочется цитировать прям бесконечно. Я тысячу раз их уже начинала читать, и всегда где-то застревала. И вот очередной раз начала прямо из середины, причём потому что вспомнила из него грустное и страшное, но он же дальше меня и утешил.
Вообще всё собираюсь поныть как следует, как у меня всё тяжело и непонятно, и Завтрак, и дружочки мои заброшены, но надеюсь, что этот период пройдёт, и ныть не придётся.
